– Не храброй, нет. Но я не позволю ему выгнать меня отсюда.
И Тори взглянула на болото, которое под натиском приближающегося лета с каждым часом становилось все зеленее. В темной воде размножались москиты. Их писк звучал все громче и победнее. В темных водах скользила молчаливая смерть, аллигаторы. Там извивались змеи и ноги засасывала густая коричневая жижа. И в то же время там ярко цвели дикие цветы, и в вышине над болотом парил всевластным владыкой орел.
Не существует красоты в мире, не связанной с риском. И жизни без риска не бывает тоже.
– Когда я здесь жила ребенком, я всего боялась. Таков был образ моей жизни, и к этому привыкаешь, как к неизбежности. Когда я вернулась, я решила вытряхнуть из жизни эти воспоминания, словно пыль из ковра. А теперь он снова пытается меня запугать. Но я ему не позволю… Поэтому я останусь. Я уничтожу следы его пребывания в доме и останусь.
– Да, хотел бы я сейчас не восхищаться тобой… – И Кейд погладил ее по голове. – Мне было бы легче заставить тебя поступить по-моему.
– Ну, ты не очень-то умеешь заставлять. – И она в ответ погладила его по щеке.
– Тори, ты значишь для меня больше, чем я мог предполагать. Дай мне что-нибудь взамен, черт побери.
И он прижался ртом к ее губам. Господи, не хочет она, чтобы ее любили или желали, не хочет и сама чувствовать то же самое. Но он был рядом, и его присутствие оживляло все прежние ее желания.
– По-моему, я тебе дала уже все, что могла. Вряд ли можно дать больше. Неужели тебе этого недостаточно?
– На сегодня – достаточно. У тебя сегодня был ужасный день, правда?
– Да, не могу сказать, что это лучший день моей жизни.
– Тогда давай с ним покончим. И начнем сначала.
Кейд открыл дверь.
– Ты хотела вытравить его дух из дома? Так давай приниматься за дело.
Они трудились вместе два часа. Ей хотелось сжечь носильные вещи, к которым прикасался отец, она даже представила, как выносит их во двор, сваливает в кучу и подносит зажженную спичку. Но она не могла позволить себе такое транжирство. Вместо этого она все хорошенько выстирала.
Они перевернули изрезанный матрас. Придется купить новый, но пока сойдет. А если постелить свежее белье, то все вроде бы в порядке.
Они навели порядок в кухне, подкрепили силы сандвичами, и Тори сообщила ему, что собирается нанять помощницу.
– Хорошая мысль. – И он потянулся к пиву, с удовольствием отметив про себя, что она запасла для него несколько банок. – Ты получишь бо́льшее удовольствие от работы, если будешь иметь хоть немного свободного времени. Ты думаешь взять эту новую учительницу, Шерри Беллоуз? Я познакомился с ней и ее собакой несколько дней назад. Настоящий сгусток энергии.
– Да, и мне так показалось.
– Она привлечет в магазин много покупателей-мужчин. Девушка с отличными статями.
– Статями? Гм-м, ну и выражение. Все зависит от ее рекомендаций. Но я думаю, они у нее тоже отличные. Это, пожалуй, лучшая кандидатура.
И Тори убрала со стола.
– Тебе лучше?
– Да. Значительно. И я тебе очень благодарна за помощь.
– Я всегда принимаю благодарности.
Она достала из холодильника кувшин и налила себе чаю со льдом.
– Стенной шкаф в спальне не очень-то большой, но я освободила там место. И в комоде есть пустой ящик.
Он промолчал. Он ждал.
– Ты сможешь перевезти кое-какие вещи, ты ведь хотел? Но это не значит, что мы живем вместе. Я никогда не жила ни с кем.
– Хорошо.
– Но если ты хочешь проводить у меня много времени, тебе понадобится место, где держать свои вещи.
– Очень практичный подход.
– Да иди ты к черту!
Он поставил банку на стол, обнял Тори и поднял ее с места.
– Что ты делаешь?
– Хочу с тобой потанцевать. С тобой еще не доводилось.
Она положила Кейду голову на плечо и отдалась чудесному ощущению его близости.
– Когда я ехала домой, то по дороге думала о тебе.
– Приятно это слышать.
– Я представляла себе, как Кинкейд Лэвелл отреагирует, если я, приехав, приготовлю нам хороший, вкусный ужин.
– Он бы это очень оценил.
– Но не пришлось. Что ж, в следующий раз. Но я еще подумала…
– О чем?
– Как бы Кинкейд Лэвелл отреагировал на то, если бы я стала его соблазнять?
– Ну что ж… – И это было все, что он сумел выдавить из себя, когда она прижалась к нему теснее и провела руками по его бедрам.
– Я поступлю по-джентльменски, позволю леди узнать это самой.
На этот раз она расстегнула все пуговицы на его рубашке, потом – на своей блузке. И прижалась губами к тому месту на его груди, где гулко билось сердце. Потом она провела руками по его груди, животу и положила руки ему на плечи. Потом расстегнула блузку до конца и сбросила ее на пол, где уже лежала его рубашка. Неотрывно глядя на него, она расстегнула лифчик, и он соскользнул вниз.
– Дотронься до меня.
Он нежно охватил ладонями ее груди и поцеловал соски.
– Да, вот так.
Тори откинулась назад, и жаркое желание захлестнуло ее. Глаза стали прозрачными, томными.
– Хочу…
Желание, умножаясь встречным желанием, поразило их, как молния. Она опустилась на пол и увлекла его за собой. В неистовстве страсти они сорвали друг с друга последнюю одежду. Они слились воедино и забыли обо всем и обо всех.
20
Уэйд совсем сбился с ног. Он уже готов был пожалеть, что отпустил Максин. А начался день срочным вызовом на дом, где пришлось делать операцию. Кроме того, в приемной подрались сеттер и бишон, а козленок Олсена почти проглотил куклу Барби, почти – потому что в горле застряла куклина рука. А зловредная Пушинка искусала ему руки, когда он делал ей прививку, да еще и пустила в ход когти.
Уэйд сыпал проклятиями и мечтал о передышке, когда через черный ход в приемную ворвалась Фэйф.
– Уэйд, миленький, посмотри, что с моей Королевкой. Она плохо себя чувствует.
– Стань в очередь.
– Но у меня только минута времени.
– А у меня и минуты нет свободной.
– Ой, что с твоими руками? Это старая злючка тебя так расцарапала? – Фэйф поцеловала щенка.
– Сейчас, солнышко, папочка тобой займется. Знаешь, она все утро хныкала. И носик у нее теплый. И не захотела играть.
Фэйф опустила щенка на пол, и тот заковылял к ногам Уэйда, а потом жалобно взглянул на него, и его тут же стошнило на ботинки врача.
– Наверное, она что-нибудь не то съела. Лайла говорит, что я ее обкормила печеньем.
– У меня полно пациентов в приемной, и руки расцарапаны до крови, и вот теперь от ботинок будет вонять весь день.
– Ну пойди наверх и перемени обувь.
– Сейчас пойду их выброшу, но когда вернусь, чтоб было чисто.
– Чисто? Это я должна тут убрать?
– Конечно, ты, а кто же еще? Отнеси собаку в операционную, возьми там мочалку и ведро и все вымой. У меня для этого времени нет. – Уэйд снял ботинки. – Поторапливайся.
– Папочка сегодня сердитый, – прошептала Фэйф, а когда Уэйд ушел, с гримаской отвращения осмотрела пол. – Слава богу, почти все попало ему на ботинки, осталось не так уж много убирать.
Когда он вернулся, Фэйф старательно, хотя и неумело, водила тряпкой по полу, гоняя по линолеуму воду.
– Ну, вроде все. Королевка играет в операционной со своей косточкой. У нее глазки опять ясные и бегает быстро.
Он взглянул на лужу воды.
– Фэйф, ну ты уникум.
– Конечно.
Уэйд взял тряпку и принялся собирать воду.
– Сделай мне одолжение. Пойди в приемную и скажи миссис Дженкинс, чтобы вывела своего Митча во двор. Он воет уже полчаса.
Фэйф вышла, и тут же раздался ее крик:
– Уэйд! Уэйд, сюда, скорее!
Он выскочил в приемную и увидел Пайни Кука, согнувшегося под тяжестью Монго. С густой шерсти собаки на пол капала кровь.
– Несите его в боковую приемную, – распорядился Уэйд. – Сюда, на стол.
– Он бежал по дороге, – начал объяснять Пайни. – Я нажал на тормоза изо всех сил и съехал к обочине, но все-таки задел его.
Пайни дрожащими руками снял выцветший шейный платок и вытер потное лицо.
Уэйд схватил полотенце, набросил его на бок Монго и, так как Фэйф стояла рядом, взял ее руки и прижал к полотенцу.
– Нажимай изо всех сил. Надо остановить кровотечение. Он в шоке. А я его пока осмотрю.
Руки у Фэйф дрожали. Ей казалось, что в ране на задней ноге белеет кость, и ее затошнило. Ей очень захотелось все бросить и убежать. Пусть Пайни помогает. Или кто-нибудь другой. Она уже раскрыла рот, чтобы это сказать, но ее замутило еще сильнее от запаха крови, антисептики и пота.
